Но не всегда Наташе так легко и весело живётся. Бывают и слёзы. Даже чаще, чем надо. Всякий раз, когда она поднимает рёв из-за пустяка, мне становится не по себе. Хочется самому зареветь в три ручья. Хоть уши затыкай. Или беги вон из дому на все четыре стороны.
Но я ушей не затыкаю, из дому не бегу и даже не плачу. Ведь я же, как вы, наверное, уже догадались, Наташин папа и поэтому твёрдо знаю, что моя дочь не может реветь всю жизнь.
Я ещё кое-что интересное знаю о Наташе. Если хотите, я вам расскажу. Только, чур, одно условие: вы моих рассказов Наташе не показывайте, а то она, чего доброго, зазнается, нос кверху поднимет. А он у неё и без того курносый — всё время в небо смотрит.
Договорились? Тогда продолжим наше знакомство с одной из тринадцати Наташ, у которой что ни день то смех, то слёзы.
СКОЛЬКО НАТАШЕ ЛЕТ?
От дома до детсада — рукой подать. Всего две автобусные остановки. Все дети ходят туда пешком и не устают. Наша Наташа тоже охотно топала в садик ножками. Можно идти медленно-медленно и смотреть по сторонам. Интересно!
Но в последнее время мама стала опаздывать из-за неё на работу. Чтобы не опаздывать, она решила возить Наташу в автобусе. Он останавливается у самого садика. Высадит Наташу и, фыркнув, убегает дальше.
Наташе понравилось ездить в автобусе. Ходить здесь вовсе не обязательно. Можно просто сидеть и ехать.
Как бы людно ни было в автобусе, кто-нибудь из пассажиров обязательно уступит Наташе своё место. А одна незнакомая тётя даже подарила ей апельсин. Наташа сосала его всю дорогу. И в садике сосала. Вот какой огромный был апельсин-апельсинище!
Пассажирам в автобусе очень хочется знать, как звать девочку. Наташа отвечает, что зовут её Наташей.
— Сколько же тебе лет, Наташенька? — спросила тётя, подарившая апельсин.
— Шесть! — гордо ответила Наташа.
— Да ты ещё совсем малюсенькая! — воскликнула другая тётя, сидевшая рядом, и стала гладить её, как малышку, по головке.
— Я уже в старшую группу хожу, — обиделась Наташа и отодвинулась от этой тёти подальше.
На следующий день по соседству с Наташей сидела новая тётя. Но и она спросила:
— Сколько же тебе лет, деточка?
Наташа не хотела, чтобы её гладили по голове и называли деточкой. Поэтому она сказала:
— Семь! Я скоро пойду в школу!
— А я-то думала, что ты уже первоклассница. — Тётя стала стягивать с руки перчатку.
Наташа сразу догадалась, зачем она снимает перчатку, и пересела от этой тёти подальше, к другой тёте.
И на третий день в автобусе её спросили о том же самом. Наташа не растерялась и храбро ответила:
— Я уже первоклассница! Мы с мамой едем на работу. Пассажиры как-то странно заулыбались, зашушукались.
Не улыбалась одна Наташина мама. Она сердито взяла Наташу за руку и вывела её из автобуса на первой же остановке.
— Отныне, — сказала она, — будем с тобой шагать в садик своими ногами. На автобусе больше не поедем. А то, чего доброго, ты в лгунишку превратишься.
НОС БУРАТИНО
Буратино остался без носа. Ещё вчера красный нос колышком торчал у него на лице, а сегодня на этом месте дырка. Но Буратино ни капельки не расстроился, что у него пропал нос. Он по-прежнему таращил свои весёлые круглые глаза и смеялся губастым ртом. Вот глупый!
Зато Наташа страшно расстроилась. Она искала нос всюду, где можно: и под кроватью, и в шкафу, и у себя в кармане. Заглянула даже в распоротый живот крокодила. Но и там носа не оказалось. Такая жалость!
— Может, его киска съела? — спросила Наташа у мамы.
— Не думаю. Нос деревянный. Кошке он не нужен.
— И убежать нос не мог, — добавила Наташа. — Ведь ножки остались у Буратино!
Мама месила тесто, чтобы испечь пироги с капустой. Тесто было густое и тягучее. Из него можно не только пирог с капустой, но и человечков лепить.
— Мама, дай кусочек теста, — попросила Наташа. — Я Буратино нос приделаю.
Нос из теста получился длиннее, чем прежний. Наташа залепила им дырку над красными губами, и Буратино сразу стал забавным-презабавным, будто клоун.
Нос никак не желал сидеть на деревянном лице. Он то отваливался, то сгибался в дугу, то превращался в лепёшку, когда Буратино падал. Смешно! Наташа смеялась и хлопала в ладоши.
— Я хочу носатому Буратино пирожков состряпать, — сказала она. — От голода он даже рот раскрыл. Посмотри, мама, какой у него рот огромный — любой пирожок проглотит!
Мама дала Наташе кусок теста — раскатывать в лепёшку. Липкое тесто приставало к пальцам. Пришлось посыпать его мукой.
Наташа раскатала одну лепёшку, другую. А на третью теста не осталось. Тогда она оторвала у Буратино длинный нос и сделала из него ещё одну лепёшку. На каждую лепёшку положила из тарелки капусты. Получилось три пирожка. Наташа вертела пирожки и так и этак. Не могла налюбоваться: вышло не хуже, чем у матери. Один пирожок, который делался из носа Буратино, получился малюсенький. Второй — так себе, обычный. Зато третий, куда Наташа наложила капусты больше всего, выглядел толстущим-претолстущим богатырём.
— В животе у пирожков лежит капуста, — сказала Наташа. — Теперь самая пора нести их на огонёк — пускай погреются.
Мама положила пирожки на сковородку. Синие огоньки пламени жадно лизали дно сковородки. Пирожкам греться понравилось. Они сразу повеселели — запрыгали и зарумянились. Масло тоже обрадовалось — оно надувалось пузырьками, бегало по сковородке и шипело: ши-ши… пши-пши…
Когда пирожки сделались совсем горячими и слегка потемнели, мама сняла сковородку.
— Не притрагивайся — обожжёшься, — предупредила она Наташу. — Пусть пирожки немного остынут и отдохнут. А то они наплясались.
Наташа не дала пирогам отдыхать долго. Обжигаясь, она стала пробовать их по очереди. Сначала подносила пирожки ко рту Буратино, а потом уж принималась за них сама. Прежде всего проглотила маленький пирожок, потом средний. Не пирожки, а что-то необыкновенное! Настоящее объедение! Никогда Наташа не пробовала таких вкусных пирожков!
Наконец принялась за румяного богатыря. Откусила кусочек, потом ещё, ещё и ещё. До чего же вкусно!
Вдруг на зубах что-то хрустнуло. Наташа перепугалась и сразу же выплюнула. О чудо! Это оказался кончик носа Буратино.
— Я же нос из теста делала, а тут — деревянный! — воскликнула Наташа.
Мама пожала плечами:
— Откуда он взялся? Непонятно!
Потом заглянула в тарелку с капустой и вынула оттуда красную палочку.
Это был тот самый нос Буратино, который весь день искала Наташа. Но только без кончика.
САМЫЙ БОЛЬШОЙ СЕКРЕТ
Наташа и Наташина мама ведут таинственные переговоры. Они то перемигиваются, то шушукаются, то, закрывшись в тёмной спальне, хихикают.
Слышу, как они там шепчутся.
— Только, чур, до самого утра не говори папе, — строго предупреждает Наташу мама. — Он ничего не должен знать…
— Вот ещё! — отвечает Наташа. — Что я — маленькая…
— Запомни: папе — ни гугу. Это наш самый большой секрет.
— Мы с тобой, мамочка, настоящие секретницы. Как лисички-сестрички! Хи-хи…
— Если он узнает, всё пропало…
— Так я ему и сказала! Пусть только попробует спросить…
Наташа несколько раз выбегала из спальни и лукаво говорила мне:
— Ты наш секрет никогдашеньки не угадаешь! Он у меня вот тут сидит, — и стукала пальцем по своей голове. Потом неожиданно спросила: — Ты, папочка, когда родился?
— Давно. Ровно тридцать четыре года назад.
— А мама сказала, что ты завтра родился. Хи-хи!
— Почему ты так странно смеёшься? — спросил я.
— Я так смешно смеюсь потому, что мне смешно от секрета… Папочка, скажи, какой час на твоих часах?
— На моих? Без пяти минут двенадцать. А что? Наступило время раскрывать секрет? Да?
— Вовсе и не да! Мама сказала, что время наступит только завтра. Сегодня наступать не разрешила. Буду молчать секрет до самого утра. Вот! А почему у тебя часы такие старенькие?
— Долго живут, вот и состарились.
— И ремешок тоже старенький. Он прожил столько, сколько бабушка Таня, да?
— Ремешок столько не живёт. Он стареет быстрее. Ему столько же лет, сколько тебе сейчас.
— Такой маленький, а весь в морщинках. Его менять нужно. Да? Я проживу столько, ещё полстолько и ещё вот столечко. Меня менять в магазине не нужно. А почему ты сам часы с ремешком не меняешь? Захотел, чтобы тебе мама сменила?
— При чём здесь мама? Не пойму тебя что-то, Наташка! Всё о часах да о часах. Тебе говорить больше не о чем?
— Хи-хи! Ты хитруля, папочка. Ты не покупал часы потому, что знал — мама в день рождения тебе новенькие подарит. С железным ремешком! Ты знал. Правда, ты знал?
